Обращение к судье «Ваша честь» несёт в себе глубокий смысл. Участники любого судебного процесса, обращаясь таким образом к судье, как бы говорят ему: уважаемый судья, ваша честь является гарантией вынесения вами справедливого, правосудного решения.
А к некоторым судьям у граждан резко пропадает желание обращаться «Ваша честь», и прежде всего, потому что эти некоторые судьи сами про свою честь забывают. Особенно печально, когда это происходит с молодыми судьями, только-только облачившимися в судебную мантию.
Им бы не помешало каждое утро, отправляясь на работу, вспоминать народную пословицу «Береги платье снову, а честь – смолоду», которая означает, что с молодости необходимо выработать привычку дорожить своей честью, репутацией и помнить, что нечестный поступок, совершенный в молодости, может дать плоды в будущем, при этом не самые положительные.
Итак, проиграв два судебных процесса по двум административным делам, состряпанным в отношении меня, доблестные полицейские от судебного процесса по третьему делу попытались дистанцироваться, что, я думаю, подтверждает мои предположения о заказном характере этого «массированного наезда» на меня, рассчитанного на быстрый и желаемый для «заказчиков» результат.
На первое заседание по третьему делу представитель полиции не явился. Судья Биробиджанского районного суда Серебрякова, выслушав доводы моих защитников, как будто их не услышала, и объявила о том, что заседание переносится.
На самом деле, если полицейские, своевременно получившие повестку о явке в суд, не явились без всяких уважительных на то причин, а в составленном ими протоколе, как отметили мои защитники, надлежащим образом не указано, в чём именно состоит недостоверность сведений, изложенных в моей статье, затягивание судебного процесса не имело никакого смысла.
Более того, в качестве доказательств моей вины полицейские приложили к своему протоколу только свидетельские показания трёх заинтересованных лиц: Акимова, Тарасенко и ещё одного чиновника. Судья Серебрякова признала эти свидетельские показания недопустимыми доказательствами.
Недопустимыми! Значит, данные показания не могли приниматься судом, как доказательства, а других у суда не было. Так о каком обвинении можно было говорить при отсутствии каких-либо доказательств?
Но… судья Серебрякова приняла к рассмотрению дело с недопустимыми доказательствами и начала упорно затягивать процесс, объясняя это тем, что хочет выслушать позицию полицейских, задать им вопросы.
Честно говоря, после первого заседания мы всё ещё рассчитывали на то, что молодая судья не забыла о главном принципе: при рассмотрении любого дела, она должна исходить из презумпции невиновности того, кого обвиняют. Человек не виновен, пока его вина не доказана. А обязанность доказывания вины в моём случае лежала на составивших протокол полицейских, упорно игнорировавших судебные заседания.
Примерно через неделю мы пришли на второе заседание, полагая, что у нас будет возможность задать вопросы представителю полиции.
Но… И на второе заседание никто из полиции не пришёл. Зато дело о моём, якобы административном нарушении за несколько дней между первым и вторым заседанием очень сильно «растолстело». Его объём значительно увеличился.
Оказывается, судья Серебрякова, не увидев в деле доказательств моей вины, решила сама их найти. Иными словами, судья, которая должна, как говорится, стоять над схваткой двух сторон, оценивать их доводы, сама стала участницей этой схватки, заменив не приходящих на процесс полицейских.
Получается, я вынуждена была в судебном процессе состязаться не с обвинившей меня стороной, а с самой судьёй. И это «ноу хау» в Биробиджанском районном суде считается нормальным, допустимым, законным?
В протоколе, составленном полицией, нет никаких указаний на то, в чём конкретно состоит недостоверность информации, размещённой мной в публикации «Плохи дела у незваного московского «гостя». В ней я написала, что единовременные региональные выплаты мобилизованным гражданам (150 000 руб.) люди до своего отбытия в зону СВО не получили. Деньги пришли уже после их отъезда, а льготы, которые правительство ЕАО предлагало семьям мобилизованных на тот момент, когда вышла моя публикация, представляли собой бесплатные дрова и уголь.
Чтобы доказать недостоверность этого, судья Серебрякова, оказывается, отправила запросы в военкомат, в управление внутренней политики и департамент образования правительства ЕАО.
Сами запросы она нам показать почему-то не смогла, но ответы этих административных структур толстым слоем легли в дело. В них нет никаких доказательств того, что информация в моей публикации является недостоверной, но зато в них присутствуют данные, которые должны особо охраняться.
Иными словами, судья, чтобы доказать мою вину, запросила, как я понимаю, секретные документы, в которых содержатся персональные данные членов семей мобилизованных граждан, в том числе их детей, а также названо число мобилизованных граждан, номера детских садов, которые посещают их дети, и т.д.
И управление внутренней политики правительства ЕАО эти документы судье предоставило! Причём, сделало это совершенно открытым способом, с помощью интернета: оправило по электронной почте. На документах чиновником управления внутренней политики не был поставлен гриф «Секретно», а судья, получив эти документы и распечатав, подшила в дело, не ограничив к ним доступ.
Она озвучила их на судебном заседании, которое не было объявлено закрытым, она не попросила нас дать расписку о неразглашении этих документов. Я не знаю, на что ещё готова была пойти судья Серебрякова ради того, чтобы признать меня виновной, но и озвученного мной достаточно, чтобы понять, как сильно хотелось и ей, и тем, кто «делегировал» полицейским инициативу возбудить в отношении меня это дело, хотя бы его выиграть – последнее из трёх!
Где они живут – эти чиновники? В каком мире? В своём? Ну уж точно, не в нашем, где каждый нормальный гражданин понимает: персональные данные мобилизованных граждан и членов их семей не должны находиться в открытом доступе, потому что ими могут воспользоваться те, с кем сегодня воюет наша страна.
Уже то, что военный комиссариат отреагировал на запрос Серебряковой отрицательно, ответив, что информация, касающаяся мобилизованных граждан, является секретной, должно было, по моему мнению, навести её на мысль о том, что она делает что-то не то, что ради победы над одним единственным журналистом нельзя приносить в жертву сотни жён и детей бойцов СВО.
Не навело… Подшив в дело все эти документы, Серебрякова продолжила затягивать судебный процесс. В конце второго заседания она объявила о перерыве и назначила дату третьего.
Представителя полиции мы увидели только на третьем заседании. Серебрякова всё-таки добилась его появления.
Итак, опрос старшего инспектора ОИАЗ МОМВД России «Биробиджанский» Баселина В.Е. в качестве свидетеля не понятно чего. Баселин представлен, как полицейский, который составил протокол о моём, якобы, нарушении. То есть он является заинтересованным лицом, которого судья приглашает в суд в качестве свидетеля… Абсурд какой-то.
Судья Серебрякова: – … Какая именно информация в статье Голубь… является недостоверной?.. Не совсем понятно, какую вы имеете в виду информацию? В чём состоит её недостоверность? Какая фраза?
Баселин: – «Не рискнул их провожать, поскольку на тот момент мобилизованные не получили обещанные региональные выплаты и могли спросить у Гольдштейна: где деньги?».
Судья Серебрякова: – То есть именно эта информация, вы считаете, является заведомо недостоверной и общественно значимой? Да?
Баселин: – Да.
Судья Серебрякова: – Ещё какая-то фраза есть? Да?
Баселин: – (читая по бумажке) Вторым пунктом есть фраза: «Из всех льгот он предлагает только дрова и уголь».
Судья Серебрякова: – Ну вот теперь поясните, в чём выявлена заведомость, недостоверность этой информации?
Баселин: – Ну получается, что касается мобилизованных, выплаты поступали согласно спискам, которые подавал военкомат. Все, кто мобилизован был, им были выплачены средства, согласно списку, который подавал военкомат. Данные списки засекречены, мы их не смогли получить.
Судья Серебрякова: – … Знаете ли вы, когда производились выплаты, и были ли они произведены на момент отъезда мобилизованных?
Баселин: – На момент отъезда?
Судья Серебрякова: – Ну в статье так звучит фраза.
Баселин: – Да?... (долгая и мучительная пауза). Ну… кому-то было выплачено… Списки военкомат не дал…
Судья Серебрякова: – На момент отъезда мобилизованные получили выплаты или нет?
Баселин: – … Э-э-э, затрудняюсь ответить, э, но нам поясняли, что всё было выплачено.
Судья Серебрякова: – Кто вам пояснял?
Баселин: – «МФЦ».
Судья Серебрякова: – Что они вам пояснили?
Баселин: – Ну, что всем выплатили по поданным спискам. Изначально там было у нас э-э сто пятьдесят тысяч, потом повысили до ста девяносто пяти…
Судья Серебрякова: – То есть вы не можете пояснить, были ли произведены выплаты на момент отъезда?
Баселин: – Этого я не могу пояснить.
Судья Серебрякова: – (после долгой паузы). В чём же всё-таки недостоверность…?
Баселин: – Ну, выплаты были произведены, согласно спискам, которые подавал военкомат… Может, частями, может не сразу всех подавали…, призывали их в разное время…
Судья Серебрякова: – А вы знаете, когда их призывали?
Баселин: – Нет, не знаю…
Судья Серебрякова: – Так… Теперь по второй фразе: «Из всех льгот им предлагают только дрова и уголь». Вы считаете, что это недостоверная информация?
Баселин: – Ну там есть распоряжение, согласно которому полагаются льготы семьям мобилизованных: освобождение от налогов, оплата детских садов, школьного питания, транспортный налог. Вот. Там есть и ряд других льгот – социальных выплат…
Судья Серебрякова: – У вас есть вопросы к свидетелю?
Я: – Да. Вот вы сказали – «расследование». Вы проводили расследование по этому делу. Скажите, а что именно вы делали в рамках расследования? Вы выяснили, сколько было групп мобилизованных и когда выезжала каждая группа в зону СВО? Вы выяснили даты, когда начались перечисления средств мобилизованным? Вы обращались в официальные структуры с тем, чтобы вам дали письменные ответы на эти вопросы?
Баселин: – Мы обращались в департамент соцзащиты, где нам дали объяснения.
Я: – Какие объяснения? Я спросила вас конкретно о том, выясняли ли вы даты отъезда трёх групп мобилизованных? А даты были разные. Вы выясняли даты начала переводов средств мобилизованным?
Баселин: – Э-Э-Э, даты отъезда мы не выясняли…
Я: – Скажите, а о каких выплатах мы сейчас ведём речь?
Баселин: – А вы про какие писали?
Я: – Я написала, что перед отъездом мобилизованные граждане деньги не получили. Раз вы вели расследование, будьте добры, объясните, что это за деньги?
Баселин: – Э, денежные средства, которые э-э..
Я: – А как они называются?
Баселин: – (молчит, лицо становится красным, на лбу появляются капли пота).
Я: – Вы же расследовали!
Баселин: – (молчит, на лице уже не капли – ручьи пота).
Я: – Вы только что сказали, что это – довольствие. Да?
Баселин: – Да.
Я: – Поясняю, ваша честь: было принято решение во всех регионах о единовременных региональных выплатах мобилизованным в качестве материальной поддержки. Изначально была установлена сумма какая?
Баселин: – 150 тысяч.
Я: – Нет. Изначально была установлена сумма в сто тысяч, и она была обнародована во всех СМИ. А когда появилась сумма в 150 тысяч? Это я сейчас делаю вашу работу – веду расследование. Так когда?
Баселин: – (по сильно покрасневшему лицу текут реки пота). Не могу сказать…
Я: – А я могу: после вмешательства Юрия Трутнева сумму увеличили до ста пятидесяти. А поскольку у области не оказалось денег, чтобы выплатить даже по сто тысяч, он помог с выделением этих денег из федерального бюджета… А довольствие – это совсем другие деньги. Это – зарплата ежемесячная!
Ещё вопрос: вы хотя бы можете сказать, когда было принято постановление об оплате за детские сады семьям мобилизованных, за школьное питание и т.д.? Дату можете назвать?
Баселин: – Я не могу помнить все даты наизусть… (предполагаю, что в этот момент пот тёк уже не только по лицу) …
Я: – Меня обвиняют в недостоверности информации. Но недостоверность кроется в датах. Моя статья вышла 12 декабря 2022 года… В этот день только принималось решение о вышеперечисленных льготах, а о том, что они приняты, стало известно лишь на следующий день. Повторяю: когда я писала эту статью, вышеперечисленных льгот в нашей области ещё не было. И где же недостоверность?
После такого опроса так называемого свидетеля принять решение в пользу полиции было бы даже для судьи Серебряковой, я думаю, чересчур…
Поэтому она вдруг заявила, что заседание переносится. Решение будет принято на следующем заседании. Был предпраздничный короткий рабочий день и требовать «продолжения банкета» мы не могли.
А через четыре дня, придя уже на четвертое заседание, мы услышали, что я – Голубь Елена Николаевна, признана виновной в размещении недостоверной информации, которая «создала угрозу массового нарушения общественного порядка и общественной безопасности…»!
Кто это доказал? Никто! Но в Биробиджанском районном суде, как я понимаю, доказательства – это вообще не главное.
Конечно, эта история ещё не закончена. Впереди – апелляционная инстанция, в которую мы обязательно обратимся и будем отстаивать до конца свою правоту.
Но мне интересно, а какие выводы соответствующими структурами будут сделаны относительно действий самой судьи Серебряковой и чиновников управления внутренней политики правительства ЕАО, так легкомысленно и безответственно, на мой взгляд, обращающихся с персональными данными членов семей мобилизованных граждан из ЕАО?
Неужели ради того, чтобы не проиграть с позором третье дело одному единственному непокорному журналисту, стоит рисковать судьбой сотен жён и детей бойцов, сражающихся сегодня в зоне специальной военной операции?
Елена ГОЛУБЬ
P.S. Уважаемые читатели! Газете очень нужна ваша помощь. Ваши добровольные пожертвования – гарантия существования «Газеты на Дом». Вы можете перечислить любую сумму денег на карту Сбербанка 2202 2061 5812 2247 МИР, если, конечно, хотите, чтобы газета продолжала рассказывать о том, о чём молчат другие СМИ.
